«Сажали в ямы с трупами»: узница раскрыла жуткие подробности жизни в пыточной Мариуполя

Елена Блоха, журналист из Донецка, была задержана в августе 2014 года под Мангушем и провела 90 дней в плену, включая два месяца в одиночной камере.

После освобождения она написала книгу «90 дней в плену». Она выжила. Она записала всё. И она готова рассказать.


В этом интервью она рассказывает о своем аресте, условиях содержания, психологическом давлении. Как удается сохранить человечность и рассудок в «конвейере смерти»? Что заставляет следователей отступать? И в чем истинная миссия журналиста на линии огня?

Задержание: мгновение до катастрофы

В августе 2014-го ещё теплилась надежда, что кошмар скоро закончится. Елена с сыном ехали из Донецка в Крым, чтобы просто отдохнуть. 

- Вы упомянули, что ваш арест под Мангушем был хаотичным. Что первым промелькнуло в голове?

- Скорее, оно стало для нас полной неожиданностью. В августе 2014 года, мы, вероятно, еще не в полной мере понимали серьезность происходящего. В то время нам казалось, что конфликт – это временное явление, которое скоро закончится. Мы ехали из Донецка в Крым, нас остановили под предлогом досмотра автомобиля, всё произошло стремительно — нам быстро надели в наручники и повезли. Мы даже не успели испугаться. Первыми мыслями были: «Как так? Почему?». А потом мы уже ехали в сторону «библиотеки».

«Библиотека»: лабиринт страха, где исчезали люди

Мариупольский аэропорт, прозванный «библиотекой», — это не просто место. Это символ ужаса, куда людей привозили и где они пропадали. 

- Описывая ваше нахождение в мариупольском аэропорту, какие звуки, запахи и ощущения убедили вас в том, что это "конвейер смерти и пыток"?

- Пребывание в Мариупольском аэропорту, прозванном "библиотекой", сразу же вызывало ужас. До моего попадания туда ходили слухи об исчезновениях людей, которых увозили именно в аэропорт. Уже на подъезде к аэропорту заметно выделялись экипированные люди на блокпосту, непохожие на местных ополченцев. Их вооружение и организация блокпоста свидетельствовали о серьезности происходящего. Затем ужас усилился: вооруженная охрана у аэропорта, мешки на головах, чтобы мы с сыном ничего не увидели. Мы слышали разговоры военных на украинском (с западным диалектом) и даже английском языках.

(прим. из книги Е.В. Блохи «90 дней в плену»: Перед дверью в темную комнату, куда я шла наощупь следуя за голосом молодого, мне разрешили снять с головы мешок. В помещении размером 3х1,5 м, выложенном белым кафелем (похоже на склад), был всего один стул, на котором сидела девушка с бледным лицом. … «Как тебя зовут?» – спросила я бледную девушку. «Юля», – тихо отозвалась та. Она сидела у самой двери на стуле. … Потом она рассказала, что попала сюда два дня назад ни за что просто ехала со знакомым на машине, а их задержали на посту и парня обвинили в пособничестве ДНР. «Мы просто поехали проведать своих знакомых. А парень этот был в камуфляжной одежде. Вот они и прицепились к этому. Мол, не случайно мы со стороны Донецка едем, наверно диверсанты и все такое. Меня уже два раза „на расстрел“ водили, чтобы я призналась в том, что диверсант ДНР. Пообещали тут же в окопе закопать и никто меня не найдет, если не соглашусь с ними работать», – рассказывала Юля, тяжело дыша).

- Несмотря на выходной день, звучали команды о допросах. Меня допрашивали, задавая вопросы, касающиеся моей работы редактором муниципальной газеты. Человек в балаклаве, скрывавший лицо, был хорошо осведомлен о моей личности и деятельности. В целом, все указывало на то, что мы попали именно в это страшное место, где люди пропадают. Рассказы сына о его камере с другими мужчинами лишь подтвердили, что это место, где людей пытают.

(прим. из книги Е.В. Блохи «90 дней в плену»: Прислушавшись к тому, что происходит за стеной, я услышала мужские голоса. Их было около пяти, но все незнакомые. Голос сына я среди них не слышала. Уже потом, намного позже я узнала, что в той камере вместе с Данилом и нашим водителем находились еще восемь мужчин. Некоторые из них, по словам сына, были сильно избиты. У одного даже было видно, как торчат поломанные ребра, у другого были переломаны ноги. Их всех действительно жестоко избивали, чтобы они признались в своем участии в ДНР).



Сила спокойствия: главная цель — выжить

- Вы знаете, когда я уже оказалась на свободе, мне некоторые коллеги задавали вопрос, а почему ты себя там, допустим, не вела так, как Надя Савченко? Все мы, к сожалению, помним Надежду Савченко, которая корректировала огонь, в результате чего погибли наши журналисты российские в ЛНР. И она достаточно дерзко себя вела на заседаниях суда. Мой ответ прост: в окружении врагов важен не эпатаж, а осторожность. У меня была мотивация жить и бороться за свободу: дети и незавершенные дела. Необходимо избегать лишних слов, чтобы не навредить тем, о ком спрашивают. Главная задача – выжить и вернуться на свободу. 

Одиночка: битва за рассудок в четырёх стенах

- Какое психологическое воздействие одиночество оказало на вас сильнее всего, и что помогало вам сохранить рассудок?

- Два месяца в одиночной камере СБУ— это испытание на прочность духа. Самый страшный враг — невидимый, но всепоглощающий: информационный вакуум. «Жизнь» там была подчинена строгому распорядку: четкий подъем, время для еды, уборка – малейшее отклонение невозможно. Даже ночью ты не избегаешь наблюдения охраны – камера ведет запись, свет горит постоянно. Такое положение дел оказывает сильнейшее психологическое давление. Что же помогло мне выстоять? В первые дни я попросила принести прессу. В одной из газет я наткнулась на публикации моего друга Игоря Фармазяна из Facebook*, где он рассказывал о событиях в Донецке. Несмотря на то, что газета издавалась в Киеве, они решили опубликовать эти материалы. В тот момент я осознала, что нельзя сдаваться. Я попросила бумагу и ручку и начала подробно записывать все, что происходило со мной. Это стало не просто поддержкой, а смыслом – необходимостью фиксировать происходящее, ведь я журналист. Это моя работа – документировать события. 

(*Facebook принадлежит компании Meta, признанной экстремистской организацией и запрещенной в РФ)



Книга «90 дней в плену»: долг или спасение?

- Что было главной причиной – журналистский долг задокументировать события, или внутренняя потребность выжить и рассказать о пережитом?

- Я искренне верила в своё освобождение, и мои записи и наблюдения не окажутся бесполезными – так и случилось. После выхода на свободу, пусть и не сразу, но мне удалось издать книгу, хотя это было достаточно непросто. Оглядываясь назад, спустя 11 лет, понимаешь, что всё это было не напрасно, хотя бы ради выхода этой книги. Все мои усилия и переживания в заключении обрели смысл, когда моя книга увидела свет. Этот труд стал возможен благодаря надежде на освобождение и вере в то, что мои наблюдения могут быть полезны другим.

Правда как угроза: почему в Киеве боялись слов?

- Нас действительно боялись за правду, пока украинские каналы показывали картинку о «террористах», мы из Донецка рассказывали о жизни мирных людей под обстрелами, о реальных проблемах. Мы ломали пропагандистскую картину. Правда — самое опасное оружие в информационной войне. И они пытались это оружие отнять, нейтрализовав нас. Нельзя бояться говорить то, что видишь своими глазами. Системно, последовательно, пробиваясь через завесу лжи. Проект «Голос Донбасса» был именно об этом. Когда ты делишь судьбу своего народа, страх отступает. Это наш долг. И мы его исполняли.

(прим. из книги Е.В. Блохи «90 дней в плену» про обыски машины на территории аэропорта, т.н. пыточной–библиотеки: Пока не начали обыск, я стояла в пяти шагах от авто, рядом ко мне вывели и поставили сначала Данила, а затем и водителя. Я их не видела, но по командам: «Выводи сыночка. Водила пошел», – я поняла, что они рядом. Разговаривать нам опять не разрешили, а вооруженные камуфляжники, пользуясь тем, что мы не можем ответить, начали издеваться и смеяться над нами. Некоторые обрывки их фраз я услышала. Больше всего задело, что они над сыном стали издеваться. «Это сыночек её? Так повесточку ему быстро выписать – и воевать. Пусть его сепаратисты и убьют! А-ха-ха!» – видимо, эта шутка им очень понравилась. Данил попытался что-то возразить, но я прошептала ему: «Молчи, а то убьют!» ... После этого близко ко мне подошел, судя по пузатому животу, начальник (лица, из-за опущенного на глаза мешка, я не видела). Он грубо дернул мешок мне на лицо, так, чтобы вообще ничего не было видно, и нагло рявкнул: «Шо, министерша, розколола Неньку, а теперь тикаты в Росію решила?! Не получилось! Хорошо, что мы тебя приняли. Теперь сядешь на 10 лет, минимум! Всех вас журналюг пересадим. Ще бы вашего Кисельова сюда! Ничего, и до него доберемся!» – он смачно сплюнул где-то рядом со мной и, выругавшись матом, ушел).

Свобода: эмоции от обмена и возвращение в Донецк

- Финальные строки моей книги запечатлели момент, когда я, охваченная слезами радости, еду по ночному Донецку. Слова не в силах описать это всепоглощающее чувство счастья. Первым делом, оказавшись на свободе после пребывания в тюремном заключении, месте, далеком от идеала, я незамедлительно избавилась от одежды. Отправив ее в стиральную машину, я погрузилась в ванну, стремясь смыть с себя всю эту грязь...

Встреча с легендой: всемирно известный актёр в Мариуполе 

- В 2022 году мне поступило предложение об участии в проекте от представителей ВГТРК. На тот момент я не знала о том, что за созданием этого проекта стоит Стивен Сигал. Мне сообщили о необходимости поездки в Мариуполь, в аэропорт. Признаюсь, мой приезд туда в 2022 году стал первым после 2014 года, когда я вновь увидела эти камеры и помещения. Воспоминания захлестнули меня, и мне потребовалось время, чтобы прийти в себя. Я попросила команду дать мне небольшую передышку, около 15 минут, так как эмоции были очень сильными. Тем не менее, мы успешно выполнили свою работу, все засняли и рассказали.

Вечером следующего дня мне сообщили, что «герой» проекта хотел бы лично со мной пообщаться. Примечательно, что и тогда мне не раскрыли имя Стивена Сигала. Надо сказать, я не придала этому особого значения, зная лишь о его визите и встречах с руководством республики. Спустя некоторое время наша съемочная группа вернулась в аэропорт в ожидании приезда «героя». Вскоре прибыл кортеж машин с тонированными стеклами. Из них вышли представительные люди, а вместе с ними – Стивен Сигал. Моему удивлению не было предела! Я была поражена масштабом происходящего.



Как охарактеризовать Стивена Сигала? Вспоминается книга Александра Ильича Ильфа и Евгения Петрова «Двенадцать стульев», где о главном герое с иронией говорили как о «мощном старике». Но к Сигалу это определение применимо без всякого сарказма. Это настоящая глыба, человек невероятной харизмы и силы. Несмотря на его всемирную известность, поражает его открытость в общении, простота и доступность. Общение с ним было необычайно приятным. Он внимательно выслушивал ответы на все вопросы, даже на неудобные, оставаясь при этом вежливым и корректным, демонстрируя понимание сложности затронутой темы. Я искренне горжусь тем, что приняла участие в его проекте.

Его работа имеет огромное значение, поскольку события в Мариуполе освещались украинскими и западными СМИ в искаженном виде, далеко от реальности. В проекте, посвященном ситуации в библиотеке, участвовала не только я, но и другие люди. К сожалению, немногим из нас, выживших и покинувших библиотеку, удалось спастись – нас можно пересчитать по пальцам одной руки. Стивен Сигал проделал колоссальную работу, собрав нас вместе и выслушав наши свидетельства о происходивших там пытках и убийствах. Значение этого проекта трудно переоценить.

Долг выполнен, но работа продолжается

Елена Блоха и сегодня продолжает свою работу журналиста уже в новых регионах. Конфликт не закончен, и её миссия — говорить правду — актуальна как никогда. Её история — это не просто воспоминания о кошмаре. Это напоминание: даже в самом аду можно и нужно оставаться Человеком. И делать своё дело.

Ранее в «Блокноте Херсон» мы рассказывали секреты Мисс Херсонской области. Подписывайтесь, чтобы быть в курсе всех новостей!

Кристина Ванлавченко

Новости на Блoкнoт-Херсон